Другое племя - Страница 37

– Помню лишь, как въехала в город, – сказала она, затем вспомнила Себастьяна и содрогнулась всем телом. – Мужчина, который был со мной… Он… – слово «мертв» панически не хотелось произносить, словно оно могло что-то изменить. – С ним все в порядке? – Милдрет увидела, как врач покачала головой и закрыла глаза. – Это все из-за меня.

– Что? – оживилась доктор.

– Если бы я не взяла его с собой, то он все еще был бы жив, – по щекам покатились слезы. Врач ушел, но его место почти сразу занял шериф Притчард. Его вопросы были более сухими и резкими. В какой-то момент Милдрет даже показалось, что он подозревает ее. – Это был зверь, шериф, – сказала ему Милдрет. Старик вздрогнул. Желтые зубы скрипнули. «Да что эта девка себе позволяет?!» – Милдрет видела этот гнев в его выцветающих васильковых глазах. Хотелось сказать ему, что она говорила с его дочерью. Что видела его внука. Но потом Милдрет вспомнила Мэдди. Вспомнила, зачем они приехали в этот город с Себастьяном. – Хотя, возможно, это было просто животное, – сказала она, не отводя от шерифа свой пристальный взгляд. – Я даже уверена в этом, если, конечно, меня ни в чем не подозревают.

– Подозревают? – шериф прожевал это слово, словно пытаясь взвесить цену сделки. – Нет. Вы абсолютно свободны, – Милдрет кивнула.

– И еще одно, шериф, – остановила она его уже в дверях. – Я бы предпочла остаться на пару дней, – она смутилась своей собственной наглости. – Думаю, не стоит искать зверя. Его все равно уже здесь нет, – последние слова прозвучали уже в пустоту дверного проема. «Он убьет его!» – подумала Милдрет, вспоминая ребенка, который все еще был внутри зверя. Хотелось вскочить с кровати и побежать следом за шерифом. Чувство вины стало невыносимым. Неужели она виновна во всем, что случилось? – Где мои чертовы вещи?! – сорвала она свою бессильную злость на первой, попавшей под руку медсестре.

«Додж» находился на стоянке, но запах крови был настолько сильным, что Милдрет чуть не вырвало. Отыскав отель, она сняла номер, заплатив за неделю вперед, и попросила управляющего позаботиться о своей машине.

– Хотите, чтобы все отмыли и починили багажник? – спросил он, выслушав историю трагедии. Милдрет кивнула и попыталась устало улыбнуться. – При отеле есть небольшой гараж, – осторожно предложил управляющий, заботясь о собственной выгоде.

– Отлично.

– И кафе, – он снова смутился. – Здесь готовят неплохие обеды, – Милдрет еще раз кивнула. При упоминании о еде пустой желудок предательски заурчал.

Молоденькая официантка приняла заказ и пообещала, что это не займет много времени. Набравшись смелости, Милдрет позвонила Мэдди, но, услышав знакомый голос, не смогла сказать ни слова. Если она и может чем-то помочь, так это закончить то, что начал Себастьян – достать останки зверя и отвезти их Мэдди. Милдрет даже подумала, что было бы неплохо доставить к Мэдди еще одного зверя – живого, но тут же заставила себя забыть даже думать об этом. Однако, чувство вины снова заполнило сознание, вызвав отвращение к самой себе. Одно дело писать статью о чужих людях, и совершенно другое становиться частью этой истории, ее злым гением.

Утром управляющий сказал, что машина будет готова к полудню. Милдрет поблагодарила его и достала кредитку, чтобы расплатиться.

– Вы ведь недавно у нас? – спросил он. Милдрет согласилась. Управляющий кивнул и посоветовал держаться в черте города. – Кажется, в лесах снова завелся хищник.

– Снова? – Милдрет почувствовала, как сжалось сердце.

– Сегодня ночью он напал на дочь Дина Смита, – управляющий помрачнел, и Милдрет поняла, что спрашивать о том, жива девочка или нет, не имеет смысла. Страх уступил место странному, нездоровому возбуждению. Разве не этой истории она ждала всю свою жизнь? Разве не за ней гонялась последние месяцы? Так почему же сейчас она должна отказываться от того, что само идет к ней в руки? Милдрет тщетно попыталась сдержать довольную улыбку. Управляющий нахмурился, но постарался не придавать этому значения.

64

Улучшения. Мэдди с трудом могла поверить собственным глазам. Обещанная докторами неделя закончилась, но Эллис по-прежнему продолжала цепляться за жизнь. «Это хорошо, – думала Мэдди. – Лишь бы никто ничего не понял. Не заподозрил, что продлевает жизнь этому ребенку». Она закрылась в ванной и проверила оставшийся в пробирке препарат. Неужели именно поэтому у нее забрали проект? Испугались, что ей достанется вся слава? Глупцы! Мэдди устало рассмеялась. Неужели они так и не поняли, что двигало ею все эти годы?! Набрав из пробирки препарат в шприц, Мэдди сделала дочери еще одну инъекцию. Эллис вздрогнула, но глаза ее остались закрытыми. Ничего. Никаких внешних изменений. Лишь внутри разгорался нестерпимый пожар, о котором никто не мог узнать, и не было сил, чтобы сказать об этом. «Мама, мне больно!» – шептала объятая пламенем Эллис, но изо рта не выходило ни одного слова. Единственное, что хоть как-то утешало и давало сил терпеть боль – было осознание, что она все еще жива. И сны. Сны, в которых раньше удавалось забыться и предаться мечтам. Но теперь их становилось все меньше и меньше. Они исчезали, уступая место темноте и пустоте. Эллис уже не засыпала. Нет. Она скорее проваливалась в беспамятство. Беспамятство, которое забирало у нее все мечты и надежды. Беспамятство, которое было страшнее самой жестокой реальности. В какой-то момент Эллис даже показалось, что она умерла – так долго ее окружала темнота.

Открыв глаза, она разлепила губы и огляделась по сторонам. Мэдди сидела на стуле и, опустив голову себе на грудь, тихо что-то шептала сквозь сон. Эллис попыталась улыбнуться, но вместо этого лишь поморщилась от боли, когда лопнули сухие губы. Кровь вызвала тошноту. Пустой желудок сжался.