Другое племя - Страница 27

50

Арман лежал в своей кровати, не в силах заснуть. Воспоминания о странной женщине, посетившей его днем, ушло, как только ушла она сама. Единственное, что не мог вспомнить Арман – была фотография. Только что он держал ее в руках, а минуту спустя ее уже нигде не было. После он нашел ее обрывки в своих карманах. Странно. Арман выбросил их в урну и постарался больше не думать об этом. Воспоминания стерлись из сознания, оставив лишь странное чувство пресыщенности и заполненности, словно в голове вдруг стало критически тесно для его мыслей. Они метались, пытаясь вырваться наружу, вызывая боль. Все это напомнило Арману какую-то передачу, которую он смотрел со своим приемным отцом. На экране была картинка заполненной людьми Земли. Они стояли плечом к плечу, и это бесконечное море уходило за горизонт, сливаясь с небом. Кажется, там еще был голос за кадром, который говорил, что подобное перенаселение произойдет, если люди перестанут умирать. Сейчас Арману казалось, что в его голове происходит нечто подобное – глобальное перенаселение мыслей. Словно раньше они исправно умирали, а сегодня вдруг решили остаться, и теперь в его голове не было свободного места.

Повернувшись на бок, Арман попытался заснуть. Может быть, темнота и тишина, которые он видит каждую ночь, смогут помочь? Он лежал, настырно ожидая, когда мир без снов заберет его в свое беззвучное царство, но вместо этого почувствовал, как что-то подхватывает его и несет куда-то прочь от дома и приемных родителей. Нет. Полет не пугал Армана. Он завораживал и обещал незабываемые ощущения. Арман даже успел подумать, что, возможно, это и есть один из тех снов, о которых так часто рассказывают его друзья. А потом он погрузился во тьму. Густую и непроглядную. Тьму, в которой не было ничего: ни звуков, ни мыслей, ни чувств. После этого обычно наступало утро. Арман открыл глаза, но вместо теплого солнца за окном и улыбчивого лица Сары увидел залитую лунным светом поляну и крохотный, почти прогоревший костер. Старые, высокие деревья окружали его со всех сторон, уходя в небо необъятными стволами. Арман чувствовал запах дыма. Слышал шорохи. Он обернулся, но за спиной была все та же ночь. Арман вздрогнул, услышав, как хрустнула ветка. Темноту за деревьями прорезали два желтых глаза. Они смотрели на Армана, очаровывали, словно змея мышь. Их взгляд… Казалось, что он струится по воздуху, проникая в сознание своей жертвы, подавляя ее, подчиняя себе ее волю…

Дверь в комнату приемного сына хлопнула, оборвав неспокойный сон Сары Крамп. Тревога, и без того не оставляющая в покое после визита Милдрет Кейн, усилилась. Разыгравшееся воображение нарисовало ей, как эта женщина крадется по коридору, чтобы проникнуть в детскую. В какой-то момент Саре даже показалось, что она слышит шаги.

– Джейкоб! – позвала она своего мужа. Он проворчал что-то сквозь сон и перевернулся на другой бок. – Джейкоб! – Сара тряхнула его за плечо, заставляя проснуться. – Кажется, в доме кто-то есть! – пролепетала она и поднялась с кровати. – Помнишь, я рассказывала тебе о женщине из газеты? – Сара внимательно посмотрела на мужа, заставляя его окончательно проснуться. – Я думаю, это она. Там. В коридоре, – Сара увидела, как нахмурился Джейкоб, но не придала этому значения. – Пойду, посмотрю, – недовольно буркнул он и вышел из комнаты.

51

Вернувшись в свой номер, Милдрет приняла душ и попыталась решить, что ей делать дальше. Мальчик выглядел самым обычным. Просто ребенок. Может быть, немного застенчивый, но в остальном, как и все дети. Милдрет вспомнила, как передала ему фотографию зверя на дне могилы и устыдилась своего собственного поступка. Неужели безумие Тесс передалось и ей? Милдрет накинула халат и купила в автомате черный кофе и пачку крепких сигарет. Что же такое на нее нашло, черт возьми?! Она лежала на кровати, выпуская в потолок кольца синего дыма. Хотелось напиться до беспамятства, утопив в стакане стыд и разочарование. Но еще больше хотелось сесть в машину и вернуться в Нью-Йорк. Эти два желания были настолько сильными, что Милдрет могла лишь лежать и курить, не осуществляя ни одно из них. Кажется, она даже ненадолго заснула, потому что когда в дверь кто-то постучал, сигарета в ее руке превратилась в оплавившийся фильтр.

Встав с кровати, Милдрет открыла дверь. На пороге стояла Сара Крамп. Бледная, как первый снег. Дрожащая, как последний лист на старом дереве, готовый в любой момент сорваться и улететь, подхваченный порывами ветра. В ее стеклянных глазах, казалось, все еще стоят картины пережитого ужаса. Зверь, монстр, чудовище – никогда прежде она не испытывала такого всепоглощающего страха. Он подчинял, заставляя сердце прекращать свой размеренный ритм. Когда Джейкоб открыл дверь и вышел в коридор, когда Сара услышала грозный звериный рык и увидела желтые глаза – все это было лишь первым шагом на пути к тому всепоглощающему ужасу, который она испытала, когда вспомнила во что был одет зверь, вспомнила те жалкие лохмотья, которые покрывали его тело. Входная дверь с треском разлетелась, и зверь уже пересекал лужайку перед домом, когда Сара смогла осмыслить происходящее. Набрав полные легкие воздуха, она закричала.

– Сара! – позвал ее Джейкоб из пустой комнаты приемного сына. – Сара, его здесь нет!

– Я знаю, – она смотрела супругу в глаза и не находила в себе сил сказать то, о чем думала.

– Сара! – Джейкоб тряхнул ее за плечи, пытаясь прогнать оцепенение. Она не ответила. Спустившись вниз и вывалив на пол содержимое мусорного ведра, нашла визитку Милдрет Кейн. На другой стороне шариковой ручкой был написан телефон отеля, в котором она остановилась и номер комнаты. Набрав указанный номер, Сара узнала от управляющего адрес и вызвала такси. – Куда ты? – крикнул ей вслед Джейкоб, но она снова ничего ему не сказала. Не смогла сказать. Даже когда Милдрет открыла ей дверь и предложила войти, слова все еще стояли поперек горла.

– Кто он? – Сара словно выплюнула из себя этот вопрос. – Скажи мне! – Милдрет невольно вздрогнула под этим натиском.

– Он ушел? – только и смогла сказать она.

– Ушел?! – Сара вспомнила зверя в лохмотьях, оставшихся от детской пижамы Армана. Страх, гнев, ненависть, отчаяние – все чувства сплелись в ней, и она разревелась, задыхаясь, рассказывая, что произошло после того, как Милдрет ушла.